Нечто сопливое. Сильно не ругать - я ранимая=)- Почему утро не может просто взять и не наступить? Никогда-никогда? – в отчаянии говоришь ты в темноту.
- Так помолись об этом своему Богу! – выплевываю я, - твое любимое занятие, если я не ошибаюсь!
- Меня, по крайней мере, хоть кто-то готов слушать! – резко отвечаешь ты и отворачиваешься от меня.
По моим щекам текут слезы. Последний раз я плакала… еще задолго до своей смерти. То есть можно даже не пытаться вспомнить, когда.
Я нащупываю твою руку, и ты судорожно сжимаешь мою в ответ. Мы не обманываем себя, наши выпады друг против друга – лишь жалкие попытки заглушить резкими словами невыносимую боль. Тщетные попытки, если честно.
Я оборачиваюсь и смотрю тебе в глаза. Резкая боль – твой свет режет и ослепляет, а моя тьма бьет тебя в самое сердце. Но сейчас, как и всегда, ни один из нас не отводит взгляда: да, нам всегда было больно смотреть друг другу в глаза, но ведь не смотреть еще много-много больней.
Ты стираешь слезы с моих щек, и, зарываясь в мои волосы, бормочешь что-то о том, что ведь мама тебя предупреждала, что рано или поздно ты погубишь себя, влюбившись в какую-нибудь очень плохую девицу. Я усмехаюсь и отмечаю, что твоя мама даже представить себе не могла, насколько окажется права.
Моя рука залезает под твой теплый свитер. Я провожу рукой по твой спине, чувствуя, как у тебя перехватывает дыхание. Твои крылья сейчас совсем маленькие, а ведь я помню, какими громадными они показались мне при нашей первой встрече, когда они гордо расправлялись за твоей спиной. Тогда ты шагнул ко мне на встречу с мечом в руках с единственным желанием - убить меня, и я была настроена не более дружелюбно. Но ведь это было ДО того, как мы посмотрели друг другу в глаза, и значит, это не имеет значения, не так ли? Ничего, что было до, не имеет. Как и все то, что будет… нет, об этом я думать не хочу. И не могу.
- Нечестно! Нечестно! Нечестно! – шепчу я побелевшими губами.
Ты мог бы сказать, что такой, как я, ждать честности и рассчитывать на нее по крайней мере наивно, но ты не собираешься платить мне той же монетой. Ты всегда будешь выше глупой мести. И всегда будешь выше меня.
Мой сусальный ангел. Тебя трясет от боли и от любви, а я нежно глажу твои крылья, захлебываясь в отчаянии. В наших крыльях каждое прикосновение друг к другу отдается невыносимой болью, но нам на это плевать. Я не променяю ни одно твое режущее насквозь прикосновение ни на чье другое. Никогда.
Я яростно целую тебя. Я пытаюсь доказать всем на свете, что ты только мой. Что никто не посмеет с наступлением рассвета забрать тебя. Что за нелепость – отнимать тебя у меня, ведь правда?
Ты нежно проводишь пальцами по моей щеке, а я смотрю в твои глаза в надежде прожечь себя твоим светом насквозь, но тьма на дне моих зрачков вовсе не собирается сдаваться. Я признаю свое поражение и стираю твои слезы. Ты до боли сжимаешь мои пальцы, но я жалею лишь о том, что сжать их еще сильнее уже просто невозможно.
- Почему утро не может просто взять и не наступить? Никогда-никогда? – в отчаянии говорю я в темноту.